Сквозь теснины Котуйкана

Таймыр. Анабарское плато. Июль–август 1990 года.

Верховья Котуйкана напоминают карьер каменоломни. Склоны невысоких хребтов — от лесистых вершин до узкой реки — завалены огромными серыми глыбами в рыжих пятнах лишайников. Камнями забито и мелкое русло. Они возвышаются мрачными надгробиями, цветной мозаикой устилают голое, без травинки, дно. Эти скалы стояли тогда, когда на Земле еще не было жизни. Осыпь растянулась на сотни метров и на тысячелетия во времени.

Стою на кубической глыбе. Всматриваюсь в сверкающую даль Котуйкана. На его небыстром течении черными листьями медленно движутся байдарки. Одна, другая... Семь. На передней различаю высокую ладную фигуру моего капитана Саши Егорова. Проплыв короткое разводье, он тащит длинную, тяжелогруженую байдарку среди лабиринта шиверы. Снова садится, взмахивает веслом, и камни обнажают перед ним чистую воду.

Идет проводка. На таких мелководных участках байдарки проводят лишь капитаны. Матросов ссаживают на берег. Так сподручнее для маневра. Невдалеке лавирует ветеран экспедиции Женя Михеев. Ему ссаживать некого — плывет один. Командор похода Володя Лапин, не спеша, промеривает длинными ногами извилистые струи, аккуратно садится, осторожно гребет. А на последней в строю байдарке копошатся двое. Коллеги по «Центргеологии» Игорь Хрулев и Володя Фролов решили проводить вдвоем. Над рекой разносится бодрая перепалка. В нее вплетается звонкий лай беспородной Дины. Она тоже дает советы...

Сюда, на слияние Меркю с Котуйканом, нас забросил из древнего села Хатанги вертолет. Было это давно и недавно — пять дней назад. В Москве планировали начать маршрут гораздо ниже — от устья большого притоке Котуйкана реки Илья. Но не решились нарушить давнюю традицию нашей имени И. Д. Папанина научно-спортивной экспедиции — начинать маршруты с самых верховьев. И вот тащимся по каменной мостовой. За пять дней прошли всего семь-восемь километров. А впереди еще более двухсот - до слияния Котуйкана с могучим Котуем, да по Котую до шахтерского поселка Каяк — около трехсот... Надеемся на августовские дожди. Они поднимут воду, помогут вырваться из шивер. А дальше по большой воде будем без устали «лопатить». В график войдем!

Последний день июля шел к концу. Хиус — холодный ветер с реки — нагоняет тучи. Сквозь них прозрачным диском светит неяркое солнце. Накрапывает дождь. По скользким глыбам берега все труднее и опаснее карабкаться. Лишь к вечеру, измотанные бесконечными шиверами, остановились у мыса, за которым слышался грозный гул реки.

Наконец-то я в байдарке. Саша Егоров заботливо угнездил меня в носу и ободряюще крикнул: — Теперь помчимся! Даешь Котуй! За мысом Котуйкан кипел, как чертов котел. Это было так неожиданно после мелководья тягучих шивер, что мы на миг растерялись. Волны, как звери, подняв мерцающие горбы, крутили и били нас в своих объятиях. Флотилия, как испуганная стая, разлетелась по реке. Оглушенные ревом, залитые ледяной водой, мы все же сумели зацепиться за галечную косу у очередного поворота. Волны перекатывались через нее...

Вычерпываю воду, оглядываю берега. Угрюмое нагромождение неприступных глыб, непроходимый кустарник, тесный частокол чахлых лиственниц. Здесь ни переждать потопа, ни обнести лодки невозможно. Надо плыть за поворот. Но что там? Река неслась тугим, лохматым потоком, кружа голову. Тревога сжимала сердце.

Неизвестность — главная причина страха. И храбр не тот, кто вовсе не чувствует страха, а кто умеет его побороть...

Из разведки вернулись Лапин и Михеев. На их мокрых лицах суровая решимость. За поворотом река упирается в длинную гряду, возле которой буйство высоких валов. Но у левого берега есть проход. Можно рискнуть пройти. У начала поворота, перед проходом, лежит большой камень, вокруг него крутятся валы.

Надо пройти у самого края котла и резко уходить на центр реки... Риск? Да. Но риск разумный. Идем! Отчалили. Нас подхватило и понесло. Идем по краю котла. Но тут, ударившись о гряду, поднялась и стремительно пошла на нас стена черной воды. Время на миг замедлило свой бег. Стена закрыла все небо, нависла над нами. Мы ясно видели застывший пенный гребень... Потом все смешалось, стена обрушилась, оглушила, забила рот пеной, едва не вырвала весло, подкинула лодку почти вертикально и перебросила ее через зубцы водоворота.

Мы у самого камня! Нужно грести! Бессознательная мудрость тренированного тела двигала нашими заледеневшими руками. Мы гребли, не замечая, что байдарка затоплена по самые борта.

Но вот и лагунка между острых скал. Егоров выскакивает. Стоя по грудь в воде, держит тонущую байдарку. Лихорадочно, кто кружкой, кто полиэтиленовым мешком, вычерпываем воду. Выбрасываем на спасительный берег набрякшие рюкзаки... Из-за утеса выходит промокший Володя Лапин. Без суеты помогает поднять и перевернуть лодку, вылить из нее воду и затащить потрепанное суденышко повыше, на крутоем берега.

— Меркурьев пошел по центру, — спокойно говорит командор. — На самой гряде — оверкиль. Но Сережа Шаманин, матрос-новичок, оседлал байдарку с веслом в руках. И вывел своего капитана на тот берег... Михеев и мы с Гордеевым прошли левым берегом на плаву. Родин с Одинцом тоже... А вон и остальные!

С волны на волну перелетает, сверкая днищем, лодка. У бортов еле видны седые головы Вали Гукова и Вити Власенко. Наши фотокорреспонденты мужественно подгребают к берегу. Пытаются успокивающе помахать руками... А вот и арьергард флотилии. Фролов и Хрулев. У них тоже оверкиль. На дне байдарки распласталась взъерошенная, мокрая Дина. В лучах вечернего солнца она напоминает слиток бронзы.

Летучий дождь не переставал. Но за скалами уже горит костер. Слышен уверенный голос завхоза Юры Родина: дает ЦУ дежурным. Натянут тент кают-компании. На веревках сушатся пожитки.

Порог назвали Гранатовым. Знаток минералогии Игорь Хрулев обнаружил в скалах вкрапления благородного камня. А я бы назвал его — Порогом Удачи. Ведь первопроходцу нужны не только мастерство и мужество, но и немного удачи.