Загадки Тарына

Якутия 1979 г.

За шиверой Джеленджа разливалась мелким перекалом. Там голубоватым маревом сверкал ледяной клин наледи, вбитой между сужающимися лесистыми хребтами. Наледь, по-якутски, тарын. К нему причалили кормщики и бродят по ледяной плотине, ища пропавшую реку. Ростовцев с Дудолиным уже установили штативы, снимают фильм. Фантастический пейзаж! Серебро наледи, зелень склонов, синь неба. Жаркое солнце и холод льда. Зима и лето в обнимку!

Ходим с Матвеевым, обмеряем тарын. Высота примерно везде одинакова. Около двух метров. Длина — с километр. Игорь прикидывает объем. Восхищенно качает головой. А это что такое? На глади ледяной поляны... стога, стога. Как на картине Левитана. Обошли один стог вокруг. Копна как копна — сухое сено обдергано, обчесано со всех сторон, с макушки до земли. И вдруг в углублении копны вижу лед. Так что же это такое — копна или лед? Попытались растаскать «сено» — не удалось. Оказалось, это не сено, а засохшая на корню трава с дерниной. Подошли к другому стожку. Копнули. Лед. К третьему. Обращенная к реке сторона его — сплошной лед.

А было, наверное, здесь так. В какую-то зиму с лютыми морозами после осеннего многоводья наросла в долине речная наледь. Промерзшее русло реки все подавало и выжимало наверх воду, и тарын был так велик и обширен, что захватил всю ширину Джеленджи и всю пойму... А в прохладное лето тепла мало, и наледь не таяла и не таяла. Река в половодье натаскивала сюда все, что насобирала по пути, и оставляла на тарыне, на ледяной уже своей пойме... Мы вспомнили рассказ Алексея Владимировича Бубнова, главного геофизика треста «Якутнефтегазразведка». Провожая нас из Якутска, этот бывалый турист, исходивший в одиночку многие реки Верхоянья, говорил: «Вы не увидите больших тарынов. Таких, как, например, на Моме, притоке Индигирки. Там наледь образована источником Улахан-Тарын. Это самая большая в мире наледь. Площадь ее свыше ста квадратных километров. Поменьше есть и на Джелендже, на Куйдусуне. Кыре, в долинах хребтов Черского, на Большом Анюе...» Опускаемся в протаявший грот. Ноздреватый козырек, как бриллиант, сверкает зелено - красными огнями. Отламываем по кусочку «бриллиантового» льда. Держим это чудо на ладонях. Ледышка тает, тускнеет. Вода стекает, и остаются... щепки. Вот и секрет волшебной игры света: солнце преломляется в кристаллах льда вокруг простой щепки... А сколько же еще неизведанных диковинных творений Страны вечной мерзлоты встретится нам? И не все тайны ее разгаданы. Недаром М.И.Сумгин, основоположник отечественного мерзлотоведения, называл вечную мерзлоту Ледяным Сфинксом. И в каждом уголке края Ледяного Сфинкса, владения которого протянулись почти на всю Сибирь, пытливого первопроходца ждут открытия. — Дорогие ребята, друзья! Первопроходцы! — голос Матвеева сердечен и взволнован. — Мы пробились сквозь теснины Верхоянского хребта, открыли эту чудесную долину, этот Теплый Стан в краю Ледяного Сфинкса. И в честь 30-летия образования Германской Демократической Республики назвали ее Долиной ГДР. Наши альпинисты — Толя Ростовцев и Игорь Дудолин поднялись на вершины гольцов, сложили там гурий и оставили записку. Отныне эти вершины носят имена славных сынов немецкого рабочего класса — Эрнста Тельмана и Вильгельма Пика. Мы возжигаем этот праздничный костер в знак вечной дружбы между народами ГДР и Советского Союза. Рот-Фронт! Ура!

Тишину сгущающихся сумерек разорвал ружейный салют. Веселым эхом гремит по долине раскатистое «Урр-ааа!». Подняв руки со сжатыми кулаками — традиционный салют антифашистов, дружно поем:

  Заводы, вставайте!

  В шеренги смыкайтесь!

  На битву шагайте!

  Шагайте, шагайте!

Горы, закутавшись до самых вершин в серебряную фату осеннего тумана, издали взирают на нас. А мы вслушиваемся в грозный гул порожистых переборов, всматриваемся в бесчисленные протоки: как бы не влететь в глухой слепыш, не напороться на костлявые завалы паводковых стволов. Но все чаще нас тревожило иное. Не проскочить бы первый якутский поселок на нашем пути — Сегян-Кюёль.